Несмотря на прогресс, принудительный труд по-прежнему остается реальностью

Если считать, что конечной целью является полное искоренение принудительного труда в Узбекистане, то данная цель Ташкентом пока не достигнута. Хотя большинство наблюдателей признают прогресс, достигнутый в этой сфере, и приветствуют большую открытость узбекских властей при обсуждении ситуации в хлопководстве, реальностью остается то, что часть жителей Узбекистана по-прежнему принуждается к сбору хлопка и государственная политика этому содействует и это поощряет. На фоне обсуждения прогресса становится все более важным отслеживать сохраняющиеся проблемы и порождающие их причины, Открыто обсуждать и то, и другое – жизненно необходимо.

В интервью интернет-изданию «The Diplomat» Умида Ниязова, глава Узбекско-германского форума за права человека, поясняет выводы, сделанные в докладе ее организации о сборе урожая хлопка в 2018 году, и определяет факторы, способствующие сохранению принудительного труда, несмотря на значительное и реальное улучшение ситуации.

Одним из ключевых выводов Доклада УГФ о сборе урожая хлопка в 2018 году была «реальная и важная» готовность со стороны узбекского правительства положить конец использованию принудительного труда. По вашему опыту, что является наиболее значительным в изменении подхода правительства к этой проблеме?

Прежде всего, я бы отметила важность изменения отношения правительства к критике его деятельности. Ранее за этом следовали суровые репрессии, полное игнорирование прав человека и отрицание существования этой проблемы. Теперь члены правительства начали проводить с представителями гражданского общества внутри страны и за рубежом встречи по проблеме принудительного труда в хлопковом секторе. Долгие годы узбекское правительство существовало в изоляции, пытаясь скрыть свои пороки от международного сообщества. Я покинула страну (в 2008 году – прим. редактора) после того, как провела четыре месяца в тюрьме, потому что говорить правду о ситуации с правами человека в Узбекистане было чрезвычайно трудно. Сейчас у нас есть возможность говорить правду и смотреть в глаза членам узбекского правительства. Это хорошие новости.

Кроме того, в конце прошлого года мы отметили некоторые улучшения, например, освобождение от сбора хлопка студентов институтов. Речь идет, как минимум, о 200 тысячах человек, которым прошлой осенью впервые за многие годы не пришлось прерывать учебу из-за сбора хлопка. Негативное влияние ежегодного вывоза студентов в поле на образованность узбекского населения и на развитие общества в целом никогда не изучалось.

В прошлом году правительство попыталось не привлекать к сбору хлопка работников образования и здравоохранения, однако это удалось лишь на начальном этапе сборе хлопка, когда достаточно добровольных сборщиков. Во второй половине октября мы начали фиксировать по всей стране многочисленные свидетельства медсестер и учителей, принуждаемых к сбору хлопка или к оплате замещающих сборщиков. Интересно, что некоторые учителя говорили, что ситуация в прошлом году была даже хуже, чем в предыдущие году, потому что раньше их вывозили на поля в начале сезона, когда сбор хлопка приносит более выгоден и стоит теплая погода, что означает лучшие условия для работы и лучший заработок.

Также, в качестве одного из основных выводов, подчеркивалась роль «спускаемой централизованно системы квот как ключевого драйвера принудительного труда во всех регионах, где УГФ вел наблюдение». Можете пояснить, из каких компонентов состоит система квот?

Квота – количество хлопка, который должен быть собран – устанавливается в Ташкенте и спускается в областную и затем в районную администрации. Главы каждой области и каждого района каждый вечер отчитываются об объемах собранного в этот день хлопка. Если этот объем меньше установленной квоты, этого чиновника ждет наказание или выговор. Наказанием может быть снятие с должности или понижение зарплаты. Во время сезона уборки урожая местные информационные ресурсы почти ежедневно сообщают об увольнениях или вычетах из зарплат руководителей «за плохую организацию уборки урожая», что означает, на самом деле, невыполнение квоты.

К концу октября число добровольных сборщиков резко снижается в связи с наступлением холодов и уменьшением количества хлопка в полях. Однако местные власти обязаны выполнять установленную квоту, и тогда они и прибегают к средству, к которому привыкли за долгие годы: они принуждают людей платить за наем сборщиков или насильно отправляют люде в поля.

Большинство предпринимателей, с которыми мы разговаривали, сказали, что они уже наняли или собираются нанять сборщиков, чтобы не ездить в поля самим. Возникает логичный вопрос: почему в стране с высоким уровнем безработицы не хватает добровольных сборщиков? Потому что, если вы собираете меньше 25 кг хлопка в день, что и происходит во время второго этапа сбора урожая, вы не получаете от этого никакой финансовой выгоды. Потенциальный заработок слишком мал и зачастую не покрывает затрат на проезд и питание. Однако правительство требует, чтобы хлопок был собран до последней коробочки в буквальном смысле слова, чтобы выполнить дневную квоту. И если нет добровольцев, местные власти обращают свой взор на тех, кто боится потерять работу. Поэтому работники организаций были вынуждены собирать хлопок под угрозой увольнения.

В отчете УГФ говорится, что в «абсолютных» цифрах большинство сборщиков хлопка являются добровольцами. Какие же факторы способствуют продолжению использования принудительного труда? Стремится ли узбекское правительство решать эту проблему?

В течение 2,5 месяцев сбора урожая хлопка Узбекистану требуется 2,6 миллиона сезонных сборщиков. Хотя плата за эту работу выросла, в середине октября один человек может собрать не более 40-50 кг хлопка, за которые он получит 6-7 долларов за целый день работы. Для сезонных работников это недостаточная сумма, поскольку рыночная стоимость найма одного работника как минимум в два раза выше. Соотношение добровольных сборщиков и работников, принуждаемых к этому труду, зависит от времени, количества хлопка в полях, условий проживания для сезонных работников и удаленности фермы. Например, правительство сообщило, что 12 ноября общий объем собранного по всей стране хлопка составил 8059 тонн. 12 ноября вряд ли в полях можно было найти хотя бы одного добровольного сборщика, однако сбор хлопка продолжался. Один человек может собрать 10-20 кг в день, что означает, что в этот день в полях находились 400-800 тысяч человек, значительное большинство которых были отправлены на эту работу принудительно.

Во время встречи в Вашингтоне министр труда Узбекистана заверил, что в случае использования принудительного труда местные власти наказываются за неготовность к сбору урожая, так как именно из-за отсутствия должной подготовки они не смогли привлечь достаточное число добровольных сборщиков. Однако в разговорах с нами местные чиновники говорили, что найти добровольцев невозможно, так как сбор хлопка просто невыгоден для людей.

Хотя узбекское правительство заявило о наказании более чем 200 чиновников различного уровня, более подробной информации об этих случаях нет, поэтому трудно отследить, о чем идет речь. Почему прозрачность в этой ситуации так важна?

Я считаю, что публиковать все детали, касающиеся обвинений и наказаний за использование принудительного труда, чрезвычайно важно. Для людей крайне важно верить в то, что закон о запрете принудительного труда соблюдается не только на бумаге. Большинство людей, принудительно отправленных на сбор хлопка, с которыми мы разговаривали, говорили, что они не будут жаловаться на свое начальство, так как, во-первых, они не хотят портить с ним отношения, и во-вторых, потому что они понимают, что это происходит не по инициативе и не по вине их непосредственного начальника.

В списке из этих 206 человек, наказанных за использование принудительного труда, нет ни одной фамилии (в списке указаны только инициалы – прим. редактора), ни одного названия района и нет описания наказания. Поэтому нет возможности выяснить, действительно ли эти люди были наказаны. Однако даже если мы считаем, что эти 206 чиновников или руководителей различных уровней действительно принуждали людей к сбору хлопка, логично спросить, почему они это делали, не потому ли, что выполняли приказ?

Почему руководители организаций, не имеющих отношения к сельскому хозяйству, включая школы, детские сады, больницы, ветеринарные клиники, банки, главы махаллей (местных советов) и молодежных организаций отрывают своих подчиненных от их основной работы и посылают их на сбор хлопка?

Я совершенно уверена, что понимаю, почему было принято решение скрыть имена наказанных. Потому что все, кого обвинили в использовании принудительного труда, возмутились бы. Эти чиновники посылают людей на сбор хлопка, потому что они получают приказы от руководителей своих областей. Другой причины для этого нет. Даже покорные узбеки возмутились бы от такого цинизма.

Доклад начинается с описания трагической смерти Сохибжона Муталибова, что помогает проиллюстрировать ту цену, которую приходится платить за существование в Узбекистане принудительного труда. Вы можете рассказать, что случилось с Муталибовым? Почему важно говорить об историях, подобных этой?

Смерть 24-летнего работника испано-узбекской компании «Аммофос-Максам» является трагическим символом этой системы. Сохибжон Муталибов был отправлен на сбор хлопка против его воли. Он был на больничном, когда получил приказ ехать в поле, и тем не менее был вынужден поехать. Он не мог отказаться, потому что боялся потерять работу, он был единственным работающим в семье.

Его мать сказала, что хотела освободить сына от сбора хлопка, но у них не было денег для найма замещающего сборщика. Если бы не эта трагедия, они бы не пожаловались на принуждение к сбору хлопка.

В распоряжении наших наблюдателей есть документ, приказ главы «Узкимёсаноата» об отправке на сбор хлопка 6000 работников этого химического предприятия, одним из которых и был Муталибов. Этот случай ясно показывает, что принудительный труд – это не ошибка местных властей, а государственная политика. Иначе руководитель «Узкимёсаноата» был бы наказан за отправку 6000 работников на сбор хлопка в ущерб собственному бизнесу. Конечно, директор не будет наказан, потому что, издавая этот приказ, он выполнял волю правительства, требующего помочь стране в сборе урожая.

Одна из групп независимых узбекских правозащитников опубликовала документ с призывом прекратить международный бойкот узбекского хлопка. Другая группа правозащитников выступила с заявлением, в котором говорилось, что это делать рано. Какова Ваша позиция по этому вопросу? Видите ли Вы возможности для сближения этих двух позиций?

Я считаю, что пока существует государственная система принудительного труда, говорить о прекращении бойкота преждевременно. Мы должны убедиться в том, что правительство осуществляет все необходимые структурные реформы для искоренения самих причин массового использования принудительного труда. Активисты, уверенные в том, что бойкот следует сохранить, хорошо известны своими регулярными наблюдениями за использованием принудительного труда. Все они в прошлом подвергались различным видам давления и преследований со стороны правительства за то, что сообщали об использовании принудительного труда. Елену Урлаеву и Малохат Ешонкулову подвергли унизительному личному досмотру, когда полиция искала флеш-карту от фотоаппарата. Их избили, задержали и объявили врагами народа.

Как Вы считаете, что нас ждет во время сбора урожая 2019? На чем, по Вашему мнению, следует сконцентрировать усилия узбекскому правительству? На что, как Вы считаете, следует обратить особое внимание при наблюдении за сбором урожая в Узбекистане?

В настоящее время узбекский интернет полон призывов о помощи от фермеров, которые рассказывают, что их поля, засаженные овощами, распахивают и заставляют их сажать хлопок. Фермеры вынуждены выращивать хлопок, даже если это им невыгодно. Контроль за хлопковыми полями остается за местной администрацией. Государство пока не готово дать фермерам свободу выбора в том, что им выращивать на земле. Это не вселяет надежду на улучшения, потому что фермеры, выращивающие хлопок по приказу властей, когда им это невыгодно, не имеют денег для того, чтобы обеспечить сборщикам достойные условия для проживания, питание и достойную оплату труда. А от этого зависит, придут ли на их поля добровольные сборщики.

Что можно будет сделать в этом году? Я думаю, что, если зарплата сборщиков будет увеличена на 10 центов за кг хлопка с самого начала сезона (а не в конце, как это было в прошлом году), это могло бы привлечь больше добровольных сборщиков. Также решить проблему принудительного труда могла бы частичная механизация сбора урожая в малонаселенных областях, однако пока неясно, сколько в стране хлопкоуборочных комбайнов.

Государство должно отказаться от требования выращивать хлопок, если это невыгодно для фермеров. Это просто нерационально. Я бы очень хотела, чтобы наш доклад в этом году был позитивным, главным выводом которого будет то, что организованного государством принудительного труда на хлопковых полях Узбекистана больше не существует.

Источник статьи: https://labourcentralasia.org/en/news/umida-niyazova

Оригинал статьи Катерины Путц, опубликованной в политическом онлайн-журнале The Diplomat на английском языке доступен здесь